Ваша корзина пуста

Розовые зайчики

Авторам «Луны в твоих глазах» и
«Одинокого замка»
посвящается.

Он летел на метле, что-то напевая под нос. Осенний солнечный день догорал рыжим закатом. Рыжим как ее локоны.

Он летел на метле, что-то напевая под нос, задевая складками мантии позолоченные солнцем верхушки сосен. Опушка Запретного Леса сменилась полями и вот на горизонте показалась окраина маленького городка. Он сменил направление полета. Пролетев над несколькими черепичными крышами и, исполнив сложный пируэт, путник приземлился возле маленькой лавочки. Из ее высоких окон лился на вечернюю улицу заманчивый зеленоватый свет.

Путник, взяв метлу под мышку, толкнул дверь. Звякнул колокольчик.

— О! Добрый вечер, господин учитель! Рад вас видеть в наших краях! Что изволите? — Из за высоких стеклянных витрин, полных всякой всячиной от свежих булочек и головок сыра до само забивающихся гвоздей и подержанных метел, высунулся небольшой толстенький волшебник.

Хозяин лавки, радостно улыбаясь, смотрел на посетителя, пока тот, смущаясь, рылся в карманах мантии.

— Добрый вечер, мистер Френджер, где-то тут у меня список, сейчас, сейчас. — Посетитель доставал и снова прятал в дебрях своей мантии различные скляночки, пучки каких-то трав, мелкие монетки, обрывки пергамента, и наконец один из таких обрывков радостно протянул толстенькому волшебнику.- Вот! Мне все вот это!

— Там все написано. — Добавил он уже не так уверенно.

Хозяин взял пергамент и поднес близко к лицу:

— Так, так, что тут у нас? Ага! Две пачки клубничного масла…, ага, пол фунта темно-копченых сосисок…, ага, шипучее молоко…, ага, десять метров золотисто-желтых ленточек «Магиня»…, ага…

Голос волшебника стихал где-то в подсобке. От нечего делать гость стал рассматривать витрины. По его туманно скользящему взгляду было ясно, что он не знает применение более чем половины, лежавших под стеклом в ярких упаковках, женских странностей и финтеклюшек.

— Господин учитель, а мармеладовый воротничок с грецким орехом или с изюмом изволите?

— Э-э… Дайте и тот и тот, пожалуйста.

— Как скажете, как скажете. А вот воздушных ниток со звуком колокольчика, у меня нет, могу предложить с пением птиц, и то последняя катушка осталась. Будете брать?

— Да конечно!

— Ну вот, кажется все! — хозяин протянул покупателю два пухлых пакета — Шестьдесят два, пятнадцать. Будьте любезны.

— Скажите, мистер Френджер, а что это в красной коробке со звездочками? — посетитель ткнул пальцем в витрину.

— Взрывающиеся кремовые сердечки с ромом «Марго». Очень оригинально.

— Э-э….

— Но, если хотите сделать приятный подарок, я не советовал бы их покупать. От них и потолок может загореться.

— Да?

— Господин учитель, лучше возьмите «Родниковые пузырьки» это очень мило, их многие леди берут. Можно сказать, идут нарасхват.

— Хорошо, давайте «Пузырьки». Сколько это получается?

— Шестьдесят пять, сорок, — хозяин, пересчитав деньги, улыбнулся: — Доброй ночи, залетайте еще!

****

Он летел на метле, что-то напевая под нос. Он летел домой.

****

Мерседес накрывала на стол и одновременно следила, как Саманта с Диком пытаются закрутить шерсть Лакки — их большому лохматому белому псу. Лакки сидел смирно, но по нему, было видно, что ему не приятны эксперименты юных волшебников, да и шерсть не закручивалась, а почему-то становилась слегка зеленой. Но пес преданно терпел.

— Саманта, отойди ты еще маленькая, из-за тебя у меня нечего не получается — попытался отодвинут младшую сестричку Дик.

— Сам отойди, ты что не ведешь, ты его зеленишь! — малышка обоими руками вцепилась в взъерошенную шерсть Лакки.

— Нет, это ты его зеленишь — отпихивал малышку Дик.

— А ну перестаньте! — Мерседес подошла к детям, — Бедный Лаки, они тебя мучают! Мой Лакки, ты не хочешь быть кучерявым, ты же не пудель, правда? Милые мои, как вам не стыдно накручивать шерсть, не спросив его, хочет он этого или нет?

— Он хочет. — Буркнул Дик, — Правда, Лакки, ты же хочешь?

В ответ пес ткнулся мордой хозяйке в подол мантии, всем видом давая понять, что очень не хочет превратиться в зеленого пуделя. Мерседес погладила собаку, развернула малышей и ласково подтолкнула их к выходу из кухни, — Идите лучше мойте руки, я слышу, папа уже подлетает. Сейчас будем ужинать.

Мерседес сняла, фартук и вышла через заднюю дверь на кухне во двор. Солнце садилось за зеленые холмы. Длинные тени молодых яблонь расчерчивали аккуратный маленький дворик. В воздухе висел грустный свежий запах ранней осени. Молодая хозяйка стояла, облокотившись на дверной косяк и улыбаясь, смотрела на закат. Вечернее зарево золотило ее длинные рыжие волосы, мягким светом ложилось на белую нежную кожу. В глубине ее глаз играли яркие хитрые зеленые огоньки.

Она знала, как прекрасна в этот час, освещенная закатным светом, и знала, что уже где-то совсем недалеко в вечернем небе летит он. И что наверняка, он смотрит сейчас на нее и любуется ей. Прошло уже семь лет, но каждый вечер они ждали как первое свидание.

****

Дик первый зашел в кухню и, не обнаружив там маму, подозрительно покосился на дверь черного входа. Следом за ним громкое шарканье возвестило, что приближается Саманта.

— А где мама? — спросила маленькая девочка, она была похожа на отца, те же черные волосы, то же вечно серьезное выражение лица, только глаза у нее были, зеленые, яркие и веселые как у матери.

— Встречает папу. — буркнул Дик, он наоборот был рыжим и немного пухлым.

— Я тоже, хочу встречать папу!— радостно возвестила Саманта.

Ее брат хмуро посмотрел на дверь, подошел к ней толкнул. Дверь не поддалась, словно ее что-то подпирало с наружи.

— Эй, вы! — крикнул Дик, — Хватит целоваться, мы есть хотим!

За дверью послышалось громкое шуршание, потом она распахнулась, и на пороге появились родители, смущенно улыбающиеся.

— Привет, сынок! Как дела в твоей школе? Здравствуй, мое солнышко, та хорошо себя вела? — отец подошел к детям и, обняв обоих, поднял на руки.

****

— … многие молодые доблестные рыцари уже сложили головы в тщетных попытках уничтожить ужасного дракона. Шах думал, что и Принца ждет та же участь. В лучшем случае… — отец наклонился к дочери, но услышал лишь сладкое сапение. Тогда он закрыл большую книгу и встал.

— Всем спать, — сказал он, и на потолке потухли разноцветные фонарики в виде птиц и бабочек — спокойной ночи, мое солнышко.

Проходя по коридору, он обнаружил, что из-под двери комнаты сына побивается легкий отблеск света. Отец прислушался и толкнул дверь. Одеяло на кровати усиленно зашуршало, отблеск погас.

— Дик. Дик, я знаю, что ты не спишь.

— Я сплю! — проворчало одеяло.

— Артур уже поднялся на гору к дракону?

Одеяло подлетело к потолку, моментально вспыхнул свет ночника: — Пап, как ты узнал, что я читаю?

— Ну, наверно не зря твой отец преподает в Хогвардтсе?

— Пап, ну там, там так интересно! Пап, Артур не послушал Мерлина, а сможет ли он сам воспользоваться волшебством, если он рыцарь, а не волшебник? Пап, ну там, так интересно! Ну, пап!

— Хорошо, хорошо, читай, только умоляю — не порть глаза, если читаешь, то только при ярком свете. Хорошо?

— Хорошо, пап.

Хлопнув, отец зажег несколько свечей, — Только, все равно, малыш, не долго.

— Пап.

— Что, малыш?- отец выглянул из-за двери.

— Пап, а меня примут в Хогвардтс?

— Приму, конечно примут. Дик, ты каждый день меня об этом спрашиваешь, ну как моего сына могут не принять в Хогвардтс.

— А вот старшего брата Мартина не взяли, а он родственник Дамблдора.

— Малыш, если бы все родственники Дамблдора учились в Хогвардтсе, то его размеры, давно бы превысили, размеры Англии.

Отец закрыл дверь и стал спускаться по лестнице в гостиную. Да, конечно Дик далеко не лучший ученик в своей школе, но откуда у него такие пессимистические мысли?

В гостиной горел камин. Озаренная его теплым светом Мерседес сидела, свернувшись, на диване и запускала «Родниковые пузырьки», от чего вся комната пропитывалась запахом сирени и фиалок.

Он подошел к ней и сел на пол у ее ног, погрузившись усталым взглядом в игру огня. Она запустила свои тонкие пальца в его черные длинные шелковистые волосы. И долго гладила их, перебирая спутавшиеся пряди. Потрескивали дрова, за окном заморосил дождь, постукивая по подоконнику. Под потолком лопались последние бирюзовые пузырьки. А они сидели тихо-тихо, как будто боялись спугнуть ласковую тишину, кравшуюся по их дому.

— Милый, — наконец шепотом сказала она — о чем ты думаешь таком тяжелом-тяжелом?

— Эх, Лисенок, мой Лисенок, как мне хочется, что бы этот вечер никогда не кончался.

****

Его всегда будил запах кофе и миндаля. И всегда расстраивала пустая подушка рядом. Но этот голос всегда возвращал к жизни, пробуждая от тяжелого тумана ночных кошмаров.

— Милый! Подъем, лежебока!

По ночам приходили тени прошлого, они мучили, терзали и днем подозрениями вместе с новыми серьезными проблемами. Но счастлив тот человек, что торопится вечером домой, а утром на работу. А он был, наверное, самым счастливым человеком на земле!

— Северус, милый! Ты рискуешь дать повод своим ученикам прогулять урок!

30.10.2002
Фордж