Артефакт.
Дневник Тома Реддла без купюр
Глава 2. Трое
10.08…
Здравствуй, дорогой Дневник! Меня зовут Джейн Уизли. Мне тебя подарили вчера. Я очень рада, что так произошло, я так давно мечтала вести дневник. Я думаю, что это Бил. Он всегда дарит мне всякие классные штучки. В прошлом году он привез мне настоящую египетскую табличку с рисунком Нила.
Я асскажу тебе сегодня о себе. Я живу в маленьком доме с мамой папой и братьями, моих братьев зовут Бил, Чарли, Перси, Джордж и Фред, и Рон. У меня есть белочка Шуша и золотая рыбка Алиса.
Из моего окна виден ручей и старая ива. Когда садится солнце, я люблю бегать к ручью. Я залазаю на иву и смотрю как на небе появляются первые звезды. В нашем шумном доме так редко выпадает минутка тишины и покоя, что б можно было просто посидеть и помечтать.
А еще у меня есть тайна. Страшная, страшная тайна. Я люблю одного человека. Его зовут Гарри…
Д. У.
Драко! Твой отец!!! Да я…! Да он! Да как он посмел! Я! **** ****, ****, какого ***, да ******* он ***** ******** ******…
Т.Н.Р.
Полегче, Том. Ты что?!
Д. М.
Да что писать, да такое! Да я! Да ты только прочти… Хотя нет не надо, не надо тебе этого читать. Не-не-не… я тебе не дам читать эту гадость. Просто поверь мне, что это плохо и посочувствуй.
Т.Н.Р.
Да что такое?! В чем дело?
Д. М.
Ничего, все под контролем. Просто мало того, что на мне сидит плюшевый светло-синий заяц. Прячут меня так, видите ли! Так еще твое бесценное сокровище тут мне душу решило изливать. Что у меня своих проблем нет, что ли! Мне моет плохо! У меня, можно сказать, «Горе от ума»! А она: братья, звезды… Тьфу, какая дура!
Т.Н.Р.
Понимаю.
Д. М.
Драко?
Т.Н.Р.
Что?
Д. М.
Не нравишься ты мне что-то, приятель. Что-то тут не так… ты отворотное зелье пил? А?
Т.Н.Р.
Том, иди ты…
Д. М.
Драко! Драко… эй! Драко!... ну вот. Обиделся. Ну так всегда! Ну и ладно.
Т.Н.Р.
13.08…
Мы с тобой не друзья, мы с тобой не враги,
Как яблоки с стихами.
И нет огромной и чистой любви,
Но что-то есть межу нами.
Как, звезды во мраке, мы далеки
И правим друг другу чужими мирами.
Минуты скоры, слова легки…
Но, что-то есть между нами.
Нам бы беды свои позабыть.
Раздуть из искорки пламя.
Но то, что нельзя, нельзя победить,
Так много всего между нами.
Упрямая правда: — «Уйди и забудь.
Не путай реальность с мечтами!»
Ну что ж я уйду и забуду. Как быть?
Оставлю как есть между нами.
Д. У.
11.08…
Считаю дни до отбытия в Хогвардтс. Общаюсь с ужами на заднем дворе, можно сказать, шлифую произношение.
Дни тянутся просто с убийственной скоростью. Вчера не выдержал колдонул тут. Чуть-чуть. Пристали эти мерзкие маглы. Ели бы их было меньше, справился бы так, не впервой. А с шестью, уродами сразу, я вам не Харгид из Грифен-хреня. Ну подумаешь «крусио», «ступефай» и пара «экспелиармус», ну ни Вава-Ки-Бябя, же в конце концов! А они мне еще выговор сделали. Педагоги! И слышать не хотели про самооборону. Лишь бы теперь в Хогвардтсе больших проблем не было. Даже думать не хочется, что может быть.
Одно утешение — магловская литература. Читаю уже даже магловские газеты. Но там только о войне пишут: немецкие танки, немецкие самолеты… Спрашивается, где же немецкие волшебники, что магистр Геббельс делает? Я понимаю, что Англия не собирается открывать второй фронт, но можно же все уладить, за пару дней… один отряд Гоблинов апоророваный в центр Рейстага, в нужное время… Я не понимаю политиков ни магловских, ни наших. За чем лишние человеческие смерти?
Хотя, я много, пожалуй не понимаю. Личность Гитлера и его империя не дают мне покоя. Как легко можно захватить власть над умами людей… или не так легко… но возможно же! Возможно же заставить миллионы обожествить тебя? Возможно объявить войну всему миру просто так! Или потому что надоело видеть всех этих придурков, и однажды с утра ты встаешь с постели и объявляешь всем войну. И целые миллионы, умирают только потому, что ты встал сегодня не с той ноги… и все как будто так и надо.
Мир такой большой. Мир до безумия огромен. А я сижу тут в грязной комнате, в убогой богадельне, читаю газеты двухнедельной давности, и считаю дни. Осталось двадцать.
Т.Н.Р.
Доброе утро.
Сегодня такое чудесное утро! Я еще спала, а за окном пели птицы, в нашем саду по утрам так замечательно поют птицы. А потом Джордж запустил вертлявую ракету с и привязал к ней джинсы Фреда, тот бегал их ловил по заднему двору. Все закончилось потасовкой на кухни. А потом пришла мама.
Не думаю, что теперь птицы появятся в округе ближайшую неделю. Иду завтракать. Мама зовет. За столом я увижу его. Об остальном расскажу позже. До встречи!
У него такие зеленые глаза…
Д. У.
Летал все утро. Намотал кругов сто вокруг замка. Устал как собака. Метла, что отец купил хорошая. Все остальное…
Д. М.
15.08…
Шестнадцать дней, восемь часов. Хочу купить «Маин Камп»… созрел… змеи не любят птиц, особенно петухов…
Т.Н.Р.
Сегодня мы с мамой пекли вишневый пирог. Вишневый пирог мой самый любимый. Скоро я поеду в Хогвардтс - школу чародейства и волшебства.
А все утро мы и собирали эти вишни. Все, и Джордж с Фредом и Рон с Гарри, и я с мамой. А вчера Перси подрался с Чарли. Вернее Чарли подрался с Перси. Из-за чего я не знаю. Они такие противные эти старшие братья, все от меня скрывают и ни куда меня с собой не берут.
Знаешь, дорогой Дневник, мне кажется, что тут кто-то пишет кроме меня, и что твои страницы шепчутся о чем-то по ночам. Ты намного старше меня. Знаешь мне интересно, где ты был, до того как попал ко мне. Иногда я всматриваюсь в твои страницы, и мне кажется, что разбираю какие-то тусклые строчки, а потом все исчезает, до того, как я успеваю что-то прочесть.
Странно все это…
Д. У.
Мне плохо. Мне просто плохо. Я всю жизнь прожил в этом фамильном склепе, под названием Замок Мол. Типичнейший склеп. Эти великие предки на стенах, их книги, их оружие, их волшебные палочки, их честь, их законы, их обряды. Одна пыль.
Мать с каждым днем все больше похожа на мумию… отец… я сейчас думаю: были ли когда-то у меня настоящие друзья? Еще до поступления в школу, я даже не подозревал о том, что бывает такое странное понятие. В Хогвардтсе все ходили парами, или кучками. О чем-то разговаривали. Нет, я даже могу понять, о чем Крабб говорит с Гойлом, но мне-то о чем с ними разговаривать?
Вспоминаю, я же играл с ребятами во дворе когда-то. М-м- да, играл до тех пор, пока они не начали называть меня «мистер Малфой».
Ну что скажите, «мистер Малфой», вы с кем-нибудь общаетесь кроме кальяна и отражения в зеркале? Да? Ах, дневник Воландеморта? Мэрлин мой, какая прелесть! Вы можете писать в дневнике самого Того-Кто-Да-Нибудет-Упамянут! Ну и, мистер Малфой? Ну и?
Зачем читать то, что кроме тебя читал лишь кусочек бумажного воспоминания? Зачем быть только известной фамилией? Что Малфой, да Малфой, да династия, ну, и... ну, и?
Я устал. Устал от мыслей, устал от отцовских занудств, устал от этого склепа. Да лучше быть тупым качком. Буду гонять на метле, до полного офигения, укуриваться, и…
Опять «ну, и?» Все, мистер Малфой, Вы меня достали…меня все достали…
Д. М.
19.08…
Милые добрые родственнички прислали милые магловские денежки в подачку несчастному Тому. Сволочи! Ну и ладно, и не побрезговал. Проглотил и не подавился. Пошел и купил «Маин Камп». В оправдание могу сказать, что так же купил Гофмана, Макиавелли, Ретленда и шесть коробок конфет.
Все-таки хорошо, что из этой богадельни выпускают иногда. Конфеты съел все. Теперь мне плохо, лучше я еще б Маркса купил. Лежу.
Осталось одиннадцать дней…
Т.Н.Р.
Ты обладаешь какой-то странной силой, вчера перепрятала тебя под подушку. И мне приснился какой-то странный сон. Я люблю видеть сны. Мне обычно снятся облака, мама, братья, сказки из больших красивых книг. Мне часто снится Гарри, как мы идем с ним по дорожкам в саду, только это уже не наш сад, а какой-то другой, большой-пребольшой. В нем деревья высокие-высокие и дорожки не кончаются.
Таки сны я часто вижу, но этот сон не похож на все он не такой, он был таким ясным как день и, в то же время, таким мутным, как через грязное стекло.
Я видела мальчика взрослого, как Чарли, нет, скорее как Перси. Он сидел на мятой жухлой траве. Он сидел, ел шоколадные конфеты и разговаривал с ужом. Он рассказывал ужу о каком-то поэте, который умер много лет назад, и не кто не знает, кто он, хотя все знают его книги. Уж ни чего не понимал, но слушал из вежливости.
Странно, разве такое бывает, что б все знали книги какого-то поэта, но не знали, что он существовал. Разве такое бывает? Этот мальчик был похож на египтян с картинок Била. Черные волосы, черные глаза.
А потом я увидела большой пребольшой замок. Была ночь, и я видела только огни в окнах. И там была очень высокая башня, в ней не горел свет, но там, на подоконнике, на самом верху сидел кто-то, свесив ноги вниз. Было темно, я ничего почти не видела. Но тут кто-то меня позвал, не так как зовут меня все, а как зовет меня папа. Кто-то крикнул: — Джейн! И я проснулась.
Мне так холодно и так страшно. Что мне делать? Я не могу тебя ни кому показать, ведь я писала тут про Гарри. Мне страшно.
Д. У.
Укуривался несколько дней подряд. Перестал спускаться вниз. Когда послал шестой раз Добби и запустил в него… не помню. Чем же я в него запустил?
Да ладно. В общем, отец, наконец, таки вспомнил о моем существовании. Надеялся, что убьет. Не убил — странно…
Нет, болит теперь все. Сижу под замком зубрю заклинания, как хорек. Приезжает вечером, проверят. Тут малость сыровато и не очень-то кормят. Добби рад до ушей — хоть завязочки пришей.
От зубрешки, заклинаний глюки почище чем от кальяна. Сегодня ночью видел Джейн, идущую к замку по полю в одной ночной рубашке. Бред. И приснится же такое…
Плохо.
Плохо.
Еще хуже.
Д. М.
24.08…
Шесть дней. Одиннадцать часов. Двадцать восемь минут. «Маин Камп» — дурацкая книжка.
Т.Н.Р.
Змеиный язык называется — парлсунтанг. Мне Джордж сказал. У Рона сбежала Короста. Ловили по дому до обеда. А поймала я. Гарри не замечает меня, а Фред дразнится. Убежала к иве и плакала. Мне одиноко. Скорее бы в школу.
Д. У.
Все старые заклинания похожи одно на другое. Хороший Добби – мертвый Добби. Осталось шесть дней. Вчера видел мать в холле. Странно, разве я когда-то называл эту женщину «мама»? Не помню…
Д. М.
